Предстояла битва: с одной стороны, валившие все на анестезию и на меня травматологи. С другой, подтянувшиеся агрессивно настроенные  родственники погибшего.

Одну позицию я прикрыл: успел вклеить в историю болезни протокол анестезиологического пособия и реанимации.  И,черт возьми, безуспешной реанимации.
Под цепкими взглядами травматологов удостоверился в наличии в истории болезни, листа предоперационной подготовки, и листа назначений. А кроме того, мне удалось все это отксерить в приемной главного врача ( только у нее и главбуха был  печатающий ксерокс. Это в последующем сыграет решающую роль).
истории реанимации
Прихожу в ординаторскую своей реанимации. Тут тоже не легче: ехидные насмешки «старослужащих» ( да, да, у нас и до сих пор работает пара тройка дегротов, у которых чужие успехи рвут психику в клочья. А промахи, как елей на душу).
Заведующий мой, хитрый лис, задает мне вопросы с двойным дном, пытаясь поймать на противоречиях.Мою анестезистку он уже прощупал. Но та, тоже тертая, и никогда свои предположения не выдает за действительное.
Выбираю тактику: молчание золото. До вскрытия. А вскрытие, только через сутки. И то, не точно.

Перед уходом домой, делаю контрольный звонок в судебный морг, узнать примерную дату. А мне говорят, что  прям сейчас вскрывать  и будем.
Не переодеваясь, благо до морга три квартала, мчусь на вскрытие…Прихожу, а комплекс (внутренние органы) уже отсепарированный и лежит отдельно. Незнакомый мне патологоанатом суровым тоном спрашивает, кто я и что я.

Потом смягчившись, заявляет: нет твоей вины доктор. Подводит к столу и показывает мне тромб-наездник: плотный  сгусток крови из легочного ствола в левую легочную артерию.

Дожидаюсь, когда будет готово заключение. Делая как можно жалостливей лицо с бровями Пьеро и такой же жалостливый тон, прошу дать мне заключение на 10 минут- отксерить. Коллега, идет на формальное нарушение и буквально через 10 минут, я возвращаю оригинал.

Взмокший, возвращаюсь в клинику. В кармане халата сжимаю свой бумажный козырь, как Маугли нож, перед встречей с рыжими собаками.

А меня там уже ждут. Ждут приехавшие сыновья. Настроены крайне агрессивно. У входа в реанимацию разыгрывается допрос в стиле хороший следователь, плохой следователь.

Один чуть ли не лезет в драку, со словами, ты сейчас сука, сам тут сляжешь..

Второй сын, отталкивает брата с вопросом: правда ли что наш отец умер от наркоза и почему так?

На шум возни из ординаторской выходит мой коллега который уже побывал в такой ситуации. Он уже просчитал возможный ход событий, так как видел родню на входе в отделение, а в раздевалке мои вещи -что я еще не ушел домой.

Стараясь быть спокойным и не поддаваясь на желание объяснить все здесь и сейчас, предлагаю проследовать в ординаторскую сочетанной травмы, к лечащему травматологу, благо что он сегодня дежурит.

В наэлектризованном молчанье заходим в ординаторскую. Прошу, только что отобедавшего и сонного травматолога озвучить при родственниках причину гибели больного. С дрожащей нижней челюстью он начинает что-то мямлить про не перенес наркоза… слабое сердце… большая доза анестетика…

Тут уже я борюсь с непреодолимым желанием быть «плохим следователем». Жду когда лживая рулада иссякнет и  даю ему  ксерокопию результатов вскрытия, прошу его зачитать вслух.

Читает, замедляя темп на  строках… патологоанатомический диагноз и непосредственная причина смерти. Из которых следует, что смерть наступила в следствии тромбоэмболии  легочного ствола и легочных  артерий.

Родственники в замешательстве: много непонятных терминов, но слово анестезия или наркоз не прозвучало. Мой коллега анестезиолог тактично выводит их из ординаторской, со словами,что сейчас все переведет с медицинской фене, на простонародный язык.

От былого бравурного задора травматолога и след простыл. Задает вопрос, где я взял эту портянку (а заключение и правду было на 3 листах и имело серо-черный цвет).Ведь вскрытия то еще не было.

Я спокойно отвечаю, что и смерти от наркоза, тоже не было.

Как и не было предоперационной подготовки: инфузионной терапии в обозначенном объеме, тромболитиков и дезагрегантов. Всего того, что могло бы предотвратить формирование тромба и его отрыв, с последующей смертельной обтурацией (закрытием просвета) легочного ствола.

Даю травматологу рекомендацию усилить  дужки  своих очков «Луначарского», во избежание их внезапной поломки в результате удара тупым костлявым предметом с противоположной  от него стороны. Анестезиолог сказал, анестезиолог сделал: тупой костлявый предмет, соприкоснулся с фэйсом травматолога. Сдачи не последовало.Под мямлиния о заявлении в милицию, и главврачу .. ухожу.

Родни в коридоре уже нет. Коллега говорит мне, что наш заведующий и нач.мед уже в курсе, разбор будет завтра.

А на завтра настал момент истины. В результате скорого опроса причастных выяснилось, что предоперационная подготовка проводилась на бумаге, история малость откорректирована (таки, переклеена).

Свалить в очередной раз на нашу службу не прокатило, так как у меня,  «все ходы записаны»: есть ксерокопия листа предоперационной подготовки и самое главное, листа  их выполнения.

Мой заведующий, почуяв явный перевес фактов на нашей стороне, и не опасаясь за свой, такой уже близкий выход на пенсию в действующем статусе, не оставил камня на камне от обвинений в адрес нашей службы.

Сведя давние счеты не только с травматологами, но и со своим заклятым другом: нач. медом по хирургии..
После мучительных поисков,кого наказать, приняли «соломоново решение»

Козлами отпущения сделали дежурных медсестер, мол не выполняли назначения, введя старшую медсестру и дежурных врачей в неведение.

Сын погибшего, «хороший следователь», встретивший меня в коридоре отделения- извинился, в отличии от лечащего врача, которого отправили в 6 месячную командировку в район.

Ну а я… я выпил 350 грамм водки, стараясь заглушить не проходящее чувство досады и невольной вины, проспал 14 часов.Здоровья и Благополучия!